Ночью, при луне... - Джеки Д`Алессандро

Он взглянул вниз, потом снова встретился с ней взглядом.

– Вы что-то держите в руках.

Она и забыла, что вцепилась в мягкую ткань его сорочки.

– Это всего лишь сорочка.

Он приподнял бровь:

– Что за сорочка?

Силы небесные, когда он так близко, невозможно ни дышать, ни думать. И не потому, что к ее горлу все еще приставлено лезвие ножа, а потому, что от его наготы ее отделяет всего лишь тонкая ткань его халата.

Она судорожно глотнула, облизнула пересохшие губы и сказала, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

– Я скажу вам, что это за сорочка, как только вы отпустите меня и уберете нож.

Он помедлил еще несколько секунд, и она выдержала его пытливый взгляд, хотя сделать это было непросто, потому что очки, рискуя свалиться, болтались на самом кончике ее носа. Даже на расстоянии одного фута, разделявшего теперь их лица, она видела его не вполне отчетливо. Несмотря на это, по выражению его лица было ясно, что ее появление в его спальне кажется ему в высшей степени подозрительным.

Не отводя от нее взгляд, он опустил руку, и она смогла вздохнуть свободно. Потом он положил нож на краешек письменного стола, но так, чтобы, если потребуется, он был под рукой. Она прижала пальцы к тому месту на горле, где только что находилось лезвие ножа, вздрогнула, а потом раздраженно воскликнула:

– Вы могли перерезать мне горло!

– Вам повезло, что я этого не сделал.

– Что вы за человек, если угрожаете таким образом своим гостям?

– Что вы за женщина, если прячетесь за шторами и подглядываете за мужчинами, когда те принимают ванну?

Проклятие, а ведь он прав! Хотя признаваться ему в этом она не имела намерения. Тем более что прятаться за шторой ей пришлось исключительно по его вине. Вскинув подбородок, она высокомерно заявила:

– Неужели вы считаете, что я представляю для вас какую-то физическую угрозу, милорд?

– Я не знаю, чему и верить, мисс Мурхаус. К тому же, как я заметил, вы уклоняетесь от ответа на мой вопрос о том, что за женщина может прятаться за шторами и подглядывать за мужчинами, когда те принимают ванну.

– Вы тоже не ответили на мой вопрос о том, что вы за человек, если угрожаете ножом своим гостям.

У него вытянулось лицо, и она почувствовала удовлетворение. Ну что ж, так ему и надо. Он отступил на шаг и, сложив на груди руки, окинул ее ледяным взглядом:

– Я жду ваших объяснений.

Она поправила очки, вздохнула, чтобы собраться с духом, но тут почувствовала его запах, вызвавший в памяти эпизод, когда он абсолютно голый и мокрый поправлял на голове волосы, и утратила дар речи.

Поскольку она продолжала молчать, он продолжил:

– Я жду ваших объяснений относительно сорочки. Вы хотели отдать ее мне? Или… – он неожиданно прижал обе руки к стене по обе стороны ее головы, так что она оказалась словно в клетке, – или вы пробрались в мою комнату, чтобы подсмотреть, как я принимаю ванну?

Возмущение вывело ее из оцепенения.

– Что за непристойное предположение, милорд! Сорочка вовсе не предназначена в подарок. – Она подняла сорочку и помахала ею возле его носа. – По правде говоря, это ваша сорочка.

– Вот как? Любопытно, что именно вы упрекаете меня и непристойности, хотя сами тайком пробрались в мою комнату, подглядывали за мной, когда я принимал ванну, а кроме того, попытались украсть предмет моей одежды.

– Всего лишь вашу сорочку.

– Не придирайтесь к мелочам, мисс Мурхаус.

– Пусть я отличаюсь педантизмом, зато у вас настоящий талант делать необоснованные утверждения: вы утверждаете, например, что я украла сорочку, тогда как я ее всего лишь позаимствовала.

– Для каких же, интересно, целей?

– Игра… «отыщи хозяина». Это придумали я и остальные леди. Невинное развлечение – и ничего больше.

– Понятно. Значит, вы планировали вернуть мою сорочку?

– Разумеется.

– Когда? Во время моего следующего купания?

«Да, если я окажусь самой везучей женщиной на земле». Поморгав, она прогнала из памяти его образ в обнаженном виде. Вернее, попыталась это сделать. Но безуспешно.

– Конечно, нет. Я планировала вернуть ее тогда, когда вас не будет в спальне. Сейчас это тоже предполагалось. Уж будьте уверены, что если бы вы остались в малой гостиной, где вам и следовало находиться, этой неприятности не произошло бы.

– Вы говорите это так, как будто в том, что вы прятались здесь за шторой и подглядывали за мной, виноват я.

– Именно это я и имею в виду.

Мэтью в полном замешательстве смотрел на нее некоторое время пытливым взглядом. Однако его озадачила не только ее возмутительная логика. Нет, он не мог понять, почему эта перепалка вызывает у него такое приятное возбуждение. И почему он продолжает стоять так близко от нее, не давая ей уйти. Почему ему безумно хочется подойти еще ближе. И почему она не требует, чтобы он отошел от нее.

Он молил Бога, чтобы она это сделала. И очень хотел бы сам отодвинуться подальше. Хотел бы не испытывать этого безумного желания прикоснуться к ней.

Это и впрямь было безумием. Учитывая ее заурядную внешность, простенькое платье, очки с толстыми стеклами и крайнюю прямолинейность, она совсем не относилась к тому типу женщин, которые обычно его привлекали. Тем не менее он стоял здесь, и сердце его бешено колотилось от одной лишь ее близости. И нечего было лгать самому себе: ведь еще сидя в ванне, до того как он обнаружил ее за шторой, он думал о ней. Об этих глазах медового цвета, которые буквально заворожили его. Он представлял себе, как она подходит, прикасается к нему, целует его. А теперь – вот она, перед ним!

Но почему она здесь? Правду ли она говорит об игре «отыщи хозяина»? Или она совсем не такая, какой кажется? Она выглядит невинной, однако в мельчайших анатомических подробностях рисует голых мужчин. Может быть, и его изображения добавятся к ее коллекции? При этой мысли он так возбудился, что разозлился на самого себя.

Он сделал глубокий вдох и уловил едва ощутимый аромат цветов. Он наклонился к ней, чтобы лучше почувствовать аромат, и разозлился еще больше.

Его взгляд упал на ее волосы, и он представил себе, как она пытается привести в порядок эти кудряшки. Ему очень захотелось освободить их от шпилек и позволить каскадом упасть на плечи. Потом он перевел взгляд на ее лицо, неправильные черты которого неизвестно почему так сильно завладели его вниманием. Ее губы… эти пухленькие губки были бы более уместны на лице куртизанки, чем старой девы. Они, казалось, заманивали его, как пение сирены. А эти огромные глаза, увеличенные толстыми стеклами очков… в них виднелось что-то похожее на вызов. Мисс Мурхаус была, казалось, возмутительно спокойна, тогда как он был, напротив, возмутительно неспокоен.